НОВЫЙ СОЦИАЛЬНЫЙ КОНСЕНСУС
И ЗАПУСК МЕХАНИЗМОВ САМОРАЗВИТИЯ
ПРИОРИТЕТНЫЕ СТРАТЕГИИ РОССИИ В XXI
ВЕКЕ
Доктор философских наук, профессор Н.С.Розов
Принципы построения
стратегий развития для России
1. Учет
вовлеченности России в мировую систему, соответствующих возможностей и весьма
жестких ограничений. Использование наиболее конструктивных современных
макросоциологических концепций.
2. Скоординированность
внешних стратегий в аспектах геополитики, геоэкономики и геокультуры.
3. Приоритет
стратегий, открывающих веер возможностей для новых стратегий.
4. Подход к
региональному развитию в контексте как внутрироссийских, так и международных связей.
5. Разработка
стратегий как комплекса «искусственных» мероприятий, запускающих «естественные»
процессы развития.
6. Принцип
«социального резонанса» – долговременной разнообразной пользы, извлекаемой
представителями больших социальных групп от совместного участия в стратегиях
развития.
7. Баланс
взаимодействия и взаимоприспособления стратегий и менталитета основных
социальных групп российского населения; иными словами, отчасти стратегии
ограничиваются характером менталитета, культурных традиций, но в некоторых
сферах и ситуациях следует осуществлять вспомогательные культурные и антропные
(направленные на изменение человеческих качеств) стратегии по изменению свойств
менталитета и традиций, препятствующих осуществлению необходимых основных —
геоэкономических и геополитических — стратегий.
Краткое
описание используемых
макросоциологических концепций
Модель геополитической динамики. Модель включает
набор ключевых переменных (военный успех, размер территории, геополитические
ресурсы, логистическая нагрузка, окраинность-центральность, легитимность,
уровень могущества на территории и др.), а также пять основных принципов (см.
детальнее [Розов, 2002, раздел 4.4. Война и геополитика, 2003]). С точки зрения
перспективных стратегий развития России, наиболее значимыми ориентирами
согласно данной модели являются: преодоление сверхрасширения, нейтрализация
негативных факторов центральности и военной уязвимости юго-восточных пределов,
возможности «мягкого» восстановления влияния на постсоветском пространстве и
др.
Модель миросистемного анализа
Ключевым понятием в данной модели является мир-экономика — тип исторических систем, организованных структурой длинных товарных цепей, пересекающих множественные политические границы. Мир-экономики структурированы по оси:
Факторы преимущества в борьбе за повышение статуса в иерархии мир-экономики приведены в работе: [Розов, 1997].
Теория
центрального места в геоэкономике. Согласно данной концепции наибольшими
потенциальными преимуществами в развитии экономики, социальной сферы и культуры
являются «центральные места» — точки пересечения торговых путей, миграционных и
финансовых потоков. Важно, что сама по себе центральность не гарантирует
успеха, но должна сочетаться с адекватной инициативой — использованием
открывающихся возможностей. Любопытным моментом является фактор времени.
Поскольку в центре имеется не одна точка, но достаточно большая область с
множеством населенных пунктов, каждый из которых вначале имеет примерно равные
шансы, то выигрывает тот, кто начинает первым. По мере развития
глобальных коммуникаций неизбежно произойдет иерархизация таких потенциальных
узлов, причем победит именно тот, кто первым проявит инициативу и замкнет на
себя транспортные пути, соответствующие деловые связи и инвестиции.
Модель динамической
связи экономических сфер. Данная модель родилась из простого вопроса: почему на
протяжении всей истории банки концентрировались прежде всего в портах
(достаточно упомянуть Геную, Венецию, Антверпен, Амстердам, Лондон и
Нью-Йорк). Исключения (Флоренция, Париж,
Чикаго) подтверждают правило, поскольку каждый из данных центров в
соответствующий исторический период находился в центре транспортных сетей и
выполнял основные функции порта: доставку, сортировку (смешение), складирование
грузов.
Важным понятием
модели является информационная плотность транспортного узла. Грубо говоря, эта
плотность тем больше, чем больше приходится операций с грузами, документов,
сопровождающих грузы, и чем больше удельная цена перевозимых товаров на единицу
веса. Не все, но лишь некоторые порты и другие транспортные узлы обладают
высокой информационной плотностью, а именно те, которые не только пропускают
через себя грузы, но выполняют сложную информационную и организационную функцию
смешения грузов (яркие примеры: Нью-Йорк, Лондон, Франкфурт, Гамбург, Москва).
Согласно данной модели, именно такие узлы стягивают на себя максимальный объем
деловой активности, связанной с «информационно-нагруженными» транспортными
услугами: оптовые сделки, страхование грузов, складирование, кредитование
закупок, другие финансовые операции и проч.
Естественным
образом возникающая концентрация деловой активности ведет к росту банковской
деятельности и концентрации капитала. Капитал же всегда ищет каналы
инвестирования и оборота, причем ближайшие вложения оказываются более
предпочтительными, поскольку облегчается контроль над их использованием и
возвратом. Соответственно, концентрация капитала ведет к росту в том же месте
различных (наиболее надежных и/или прибыльных) сфер индустрии и сервиса.
Концепция динамических стратегий и ее
расширение. Динамические стратегии — устойчивые комплексы поведения
индивидов и групп с единой объективной ориентацией в течение двух и более
поколений, такие, что результаты, достигнутые ранее, становятся плацдармом
(основными ресурсами и условиями) для последующего продвижения в том же
направлении [Розов, 2002, с.181]. Автор оригинальной концепции австралийский
экономический историк Грэм Снукс выделил четыре основных стратегии (рост числа
семей, технологическое развитие, завоевания и расширение коммерции). В
расширенном варианте Н.С.Розова каждый из семи основных типов динамических
стратегий (ресурсные, технологические, насилия-обороны, коммерческие,
социоинженерные, антропные и культурные) может принадлежать классу интенсивных
стратегий (качественное развитие и количественный рост при том же населении
и на той же территории) и/или экстенсивных стратегий (распространение на
новых территориях и новом населении) [там же, с. 181-183.]. С точки зрения данной концепции общая
задача состоит в квалификации ключевых проблем современного состояния России
как «вызовов», в нахождении адекватных перспективных «ответов» (собственно,
стратегий), которые привели бы к «социальному резонансу» (см. принцип 6), новым
вызовам, формированию комплекса динамических стратегий (см. принципы 3 и 5),
мегатенденции «лифт», соответствующему подъему России в миросистемной и
геокультурной иерархии и системной трансформации в новую эволюционную фазу
общественного развития.
Квалификация
современного состояния России,
основные «вызовы» и направления развития
Геополитическое положение. С точки зрения геополитической теории (см. выше) центральное
положение России между сильными в военном плане, относительно богатыми и
густонаселенными регионами (Объединенная Европа, страны Ислама, Китай и Япония)
по-прежнему уязвимо. Вместе с тем, распад СССР парадоксальным образом несколько
облегчил положение России, поскольку теперь на многих границах (Запад, Кавказ и
Азиатский Юг) она граничит с меньшими и более слабыми государствами (бывшими
советскими республиками). Главный мирный путь преодоления опасной
геополитической центральности — вступление в альянс с тем из наиболее сильных
соседей, который при минимуме опасности заселения и захвата территории
обеспечит максимум защиты от наиболее опасных в этом отношении остальных
соседей. В других публикациях было показано, что наиболее безопасен и выгоден
стратегический альянс России с Объединенной Европой (Розов, 1887).
Новая роль России в Ближнем Зарубежье. Пояс новых слабых государств вокруг
России (бывших республик СССР) в геополитическом отношении следует трактовать
как сферу вакуума могущества и влияния, которая непременно будет заполнена.
Прибалтийские республики уже отпали к Объединенной Европе, продолжается острая
борьба за геополитическую ориентацию Украины и Грузии. США явно наращивают
влияние, а местами и военное присутствие в Грузии, Азербайджане и государствах
Средней Азии. Наиболее
естественной реакцией на такого рода внешние притязания к традиционным для
России сферам влияния является «имперский рефлекс» (через угрозы, давление или
применение силы вернуть утраченное могущество), но в наличной ситуации такой
ответ привел бы только к обратным результатам (ярчайший пример — проявление
имперского рефлекса в ГКЧП с последующим провалом и распадом сверхдержавы).
Используемая в настоящее время слабая версия «имперского рефлекса» — получение
публичных заверений в лояльности от лидеров, в том числе весьма авторитарных, в
странах СНГ в обмен на льготные поставки сырья и прощение долгов — также
осталась с советского времени и также не эффективна. Кроме того, как верно
отмечалось К.Косачевым, такая политическая линия вызывает устойчивые тревоги
стран Запада и способствует подъему в странах Ближнего Зарубежья антироссийских
и прозападных оппозиционных течений под демократическими флагами. Необходимо
поддержать идею о том, что Россия должна стать не только и не столько союзником
авторитарных лидеров, но источником и защитником демократических изменений в
этих странах.
Можно смело утверждать, что на ближайшие
десятилетия самым эффективным путем возврата геополитического влияния России на
постсоветском пространстве (не исключая даже Прибалтику) будет окольный путь
— достичь геоэкономической мощи и привлекательности сотрудничества с Россией,
вернуть геокультурный престиж и роль цивилизационного центра (пусть наряду
с европейским, американским и исламским), обеспечить выгодное и долговременное военно-техническое
сотрудничество, искать и показывать выгоды геостратегических альянсов в
обеспечении коллективной безопасности при российском лидерстве. Иными словами,
следует добиться того, чтобы ближние страны сами потянулись к России. Таким
образом, ставится задача соединить политическую направленность на
демократизацию с направленностью на
восстановление геоэкономической и геокультурной роли России в Ближнем
Зарубежье. Естественный путь решения — планомерное создание сети российских
внешнеэкономических представительств, центров русского языка и культуры,
которые должны тесно взаимодействовать с местными правозащитными и
демократическими фондами и центрами, с местными СМИ демократической
направленности. Необходимо отказаться от устаревшего предубеждения о том, что
все европейские и американские фонды и центры на территории стран Ближнего
Зарубежья изначально имеют враждебную в отношении России направленность.
Гораздо более перспективно сотрудничать с ними, прежде всего, в сфере защиты
гражданских прав, в том числе русскоязычного населения, и в сфере развития
экономических свобод, чтобы плодами этого Россия могла по праву пользоваться
наравне с западными партнерами.
Выстраивание сложной и гибкой политики
альянсов в отношении стран Дальнего Зарубежья. Даже внутренние регионы России не остаются
без внимания главных мировых сил. США уже имеют значительный нефтяной анклав на
Сахалине, тесно сотрудничают с элитой Республики Саха (где вторым
государственным языком, между прочим, является английский). Общеизвестен и
понятен особый интерес Германии и Объединенной Европы к Калининградской
области, Китая — к Приморью и Приамурью и т.д.
Поскольку наиболее активным
геополитическим конкурентом на постсоветском пространстве являются США, следует
непременно строить и использовать альянсы с их естественными оппонентами:
Объединенной Европой (в отношении Прибалтики, Украины, Грузии, Армении и
Казахстана), с Ираном и Индией (в отношении Азербайджана, Туркменистана и
Узбекистана). Это нисколько не исключает выгодности формирования альянса с
самими Штатами в отношении Китая, неминуемо становящегося грозной сверхдержавой
и опасного, прежде всего, для соседствующей России.
Обширность территории России диктует
дифференцированную политику альянсов и условий геоэкономического партнерства.
Так, следует максимально стимулировать и поощрять европейское присутствие в
регионах Дальнего Востока и Сибири, а вот в Калининградской области
предпочтение следует отдавать не германским, а американским и японским
партнерам.
Геоэкономическое положение. Различные
регионы России в разных аспектах занимают разные ниши в мировой экономической
системе. Москва и крупные промышленные центры (Санкт-Петербург, Нижний
Новгород, Ростов, Екатеринбург, Новосибирск, Красноярск и др.) имеют статус полупериферии,
в основном, по отношению ведущим странам Европы и Северной Америки как представителям
ядра системы. В тех же центрах (прежде всего, в Москве) имеются
отдельные признаки ядра (высокие технологии, первоклассное образование и
академическая наука, центры культурного производства мирового уровня). При
этом, большая часть российской территории однозначно является периферией
(вывоз непереработанной нефти, газа, леса, рыбы, необработанных алмазов
и т.д.), большая часть территорий (особенно, на Северо-Востоке страны)
вовсе не вовлечена ни в национальные, ни в мировые экономические связи.
Главным
вызовом в данной сфере следует считать острый дисбаланс между большим
потенциалом российской экономики (огромная территория, богатейшие природные
ресурсы, образованное население, достаточно высокий уровень технологии,
первоклассная наука) и карликовым, третьестепенным участием в мировых
экономических связях, причем зачастую в роли периферии, сырьевого придатка.
Необходимо преодолеть странное сочетание декларируемых амбиций («обогнать не
догоняя», «прорваться в постиндустриальное общество» и т.д.— претензии на
статус ядра) с реальной практикой выкачивания сырья (периферийная роль).
Миросистемная
концепция подсказывает реалистичный и перспективный путь — укрепиться в статусе полупериферии,
и только затем вести жесткую конкурентную борьбу за место в ядре.
Укрепление в
роли полупериферии означает, с одной стороны, налаживание новых связей с ядром
и периферией, грубо говоря, чтобы крупным европейским, американским
и японским компаниям стало выгодно именно через Россию осуществлять свою
экспансию в демографически и экономически растущих странах Азии. С другой
стороны, подъем в уровне геоэкономической иерархии означает обретение большей
внешнеэкономической, финансовой инициативы и самостоятельности. С этой точки
зрения ключевым является расширение сферы действия российских банков,
ограничение роста западной банковской системы на территории России и укрепление
международных позиций рубля. В отношении последнего пункта радикально изменит
ситуацию простой и естественный шаг: требовать оплату российского экспорта
(в том числе нефти и газа) не в долларах, а в рублях. Недоверие к рублю за
рубежом основано не только на опасности его обесценивания, но на фактическом
недоверии к рублю самих российских властей и крупных компаний-экспортеров,
которым нужны почему-то доллары. Разумеется, в одноразовом порядке такое
радикальное изменение не делается. Зато вполне выполнима программа поэтапного
сокращения в течение 3-5 лет роли долларов в оплате и роста доли евро и рубля с
конечным замещением иностранной валюты рублем. Валютные запасы от этого никак
не пострадают, поскольку иностранные фирмы-импортеры должны будут рубли
покупать. Зато вся мощь российского экспорта (увы, пока преимущественно
сырьевого) будет поддерживать не доллар и Америку, а рубль и Россию. Реформа
проста и крайне эффективна, а нужны для нее только преодоление предубеждений об
исконной неполноценности собственной валюты, политическая воля, консенсус
министерства финансов, банков и фирм-экспортеров по этому поводу и грамотный
экономический расчет.
С
точки зрения теории центрального места, Россия оказывается между двумя мощными
экономическими и густонаселенными регионами (Объединенная Европа и Китай с
Японией и Кореей), но из-за обширности своих пространств и слабости
транспортных коридоров практически не использует соответствующие возможности.
Существенно также то, что Россия не владеет монополией на транспортное
соединение данных мировых центров. Помимо действующего старого морского пути
(через Индийский океан и Суэцкий канал) живо обсуждаются новые варианты
сухопутного «нового шелкового пути» из Пекина в Стамбул, минуя Россию. Пока
«спасают» Россию только географические препятствия южного пути (горы, пустыни)
и политическая нестабильность и специфика этого альтернативного региона
(Таджикистан, Казахстан, Туркменистан, Пакистан, Афганистан, Иран), но эти
препятствия не являются абсолютно непреодолимыми. Теория центрального места
недвусмысленно указывает на временной фактор: главный приз получает тот, кто
обеспечил надежный транспортный поток первым.
Следующий
важнейший момент — преодоление роли поставщика сырья, поддержка создания
перерабатывающих предприятий.
Наконец,
внешнеэкономическую экспансию следует вести с учетом долговременных перспектив
развития стран — вероятных потребителей российской продукции. Для России
главный интерес представляют растущие рынки спроса на средства производства,
сырье и энергию в динамично развивающихся странах Азии (прежде всего, Китае и
Индии).
Узел социально-экономических проблем — причина
нового застоя. Главный внутренний тормоз развития российской экономики
хорошо известен и неоднократно обсуждался в прессе, правда, без каких-либо
откликов или реакций со стороны власти. Речь идет о крепком комплексе явлений и
процессов, подпитывающих друг друга:
·
по
наследству от социализма в стране остается огромное количество «бюджетников»;
·
общеизвестны
их низкие зарплаты при высоком образовательном уровне;
·
поскольку
огромным массам населения денег хватает только на пропитание, ограничивается
спрос и тормозится развитие промышленности и сферы услуг;
·
масса
низкооплачиваемых бюджетников давит на рынок труда, что дает возможность
работодателям даже вне бюджетной сферы платить квалифицированным работникам
довольно низкую зарплату;
·
мизерные
зарплаты формируют психологию бедности: «как нам платят, так мы и
работаем», что закрепляет низкое качество отечественных услуг и товаров, спрос
на них уступает спросу на зарубежные аналоги, причем как на внешнем, так и на
внутреннем рынке (яркие примеры: автомобили, компьютеры, бытовая техника и
индустрия туризма); отсюда неконкурентоспособность отечественных товаров и
услуг, систематический отток капиталов из страны;
·
нагрузка
на бюджет ведет к жесткой налоговой политике, гипертрофии соответствующих
полицейских структур, давлению на бизнес, что приводит к уводу финансовых
средств в тень или за рубеж; весьма крупный потенциал отечественного
капитала, таким образом, работает не на развитие российской экономики;
·
происходит
дискредитация реального качественного образования; главной образовательной
ориентацией становится получение диплома как знака престижа, нарастает
имманентный кризис высшей школы, где учеба и дипломы как знаки престижа
попросту продаются, получаемое же образование во многих частных и
государственных вузах либо фиктивно, либо никак впоследствии не
сказывается на повышении эффективности личного труда и соответствующем
развитии экономики;
·
подобным
же образом в других бюджетных сферах (наряду с образованием: медицина, детские
сады и ясли, наука, оборонная промышленность, армия и милиция, суды и т.д.)
отраслевое руководство разных уровней с одной стороны отстаивает «социальные
завоевания» и лоббирует увеличение доли расходов в бюджете, с другой стороны,
использует все возможности (продажа дефицитных мест, услуг, аренда площадей,
нецелевое использование средств, взяточничество и проч.) в целях личного
обогащения, что приводит к гигантской теневой циркуляции средств, но не
пополняет бюджет и оставляет «за бортом» основную массу бюджетников;
·
по-прежнему
для молодежи остаются привлекательными не производительные, но теневые,
полукриминальные или связанные с применением насилия сферы деятельности (служить
охранником престижнее и выгоднее, чем стать рабочим и даже инженером);
·
соответствующая
гипертрофия силовых структур увеличивает бюджетную нагрузку, а попытки
ужесточения контроля над населением (обязательная регистрация и т.д.) приводят
к резкому снижению социальной мобильности (теперь люди переезжают с места
на место даже реже, чем в советское время), стагнации низких зарплат и
ригидности рынка труда;
·
все
настолько привыкли, что везде и всегда берут «по конкурсу» только своих, что ни
в бюджетной сфере, ни в бизнесе реальных конкурсов почти нет; это означает
отсутствие стимулов к повышению собственной квалификации и стагнацию
горизонтальной социальной мобильности;
·
на
фоне массовой бедности социальное напряжение легко кристаллизуется в ненависть
к богатым, тоску по «сильной руке» и «порядку» что легитимирует власть и
политику избирательного давления и общего устрашения в отношении бизнеса;
·
реальная
незащищенность частного бизнеса ориентирует людей в массовом порядке на
малую, но надежную зарплату в бюджетной сфере, что опять замыкает круг.
Любые попытки
развязать, тем более, разрубить этот сложный узел до сих пор приводили либо к
ухудшению ситуации, либо к новым виткам приспособления. Любые решения в данной
сфере должны делаться с учетом важнейшего обстоятельства: сложившаяся
система весьма устойчива и равновесна, поскольку удовлетворяет разнообразным
интересам крупных социальных групп:
Такая структура
представляет собой крепкий функциональный организм, способный отбить любую
атаку, любые попытки реформирования. Естественно возникающий вопрос — почему же
такая явно нездоровая система не разваливается, а напротив удивляет
устойчивостью? — имеет простой макроэкономический ответ: как и во времена
брежневского застоя, она зиждется на экспорте невозобновимых ресурсов, прежде
всего, нефти, газа, а также металлов и леса. В ближайшие десятилетия вряд ли
следует ожидать обвального снижения мировых цен на нефть. «Ломка», вероятно,
очень жестокая, наступит только тогда, когда газонефтяной поток начнет иссякать
— еще не скоро, но неминуемо.
«Нефтяная
игла» и взаимоприсопособленность интересов социальных групп — настолько мощные
факторы, что одной четкой стратегии по излечению данной системной «болезни»
сразу изобрести не удается; по-видимому, ее просто нет. Здесь можно только перечислить
необходимые (но недостаточные!) условия выработки и реализации такой
стратегии:
1. Формирование нового общественного консенсуса вокруг
следующих принципиальных положений:
·
сильное
государство — не то, которое всех кормит и за все отвечает, а то, которое
уверенно поддерживает правовой гражданский порядок; при нем же граждане
благодаря своему образованию, квалификации и труду сами себя кормят и за себя
отвечают, их законные права надежно защищены, им нет нужды нарушать и даже
обходить закон;
·
соответственно,
социальная защищенность — не абсолютная гарантия для каждого со стороны
государства, но результат собственной ответственности за себя и за семью,
что означает постоянную заботу о своем образовании, повышении квалификации и, при
необходимости, переподготовке;
·
частный
бизнес — не вор и не овца для стрижки, но важнейший фактор создания
рабочих мест и национального процветания, его нужно уважать и беречь;
·
огромная
бюджетная сфера — тормоз для экономики; за качественное высшее образование, хорошую
медицину, обслуживание жилищного фонда и т.д. все равно кто-то должен платить;
любые легальные системы грантов, субсидий, страхования предпочтительнее
огромных бюджетных затрат, которые все равно не избавляют население от теневых
выплат;
·
полученное
хорошее образование и квалифицированный труд должны обеспечивать высокую
зарплату, причем это соответствие должно выдерживаться как в бюджетной сфере,
так и в частном бизнесе; преимущества высоких зарплат, подкрепленных высоким
качеством производимых в стране товаров и услуг, важнее малодушных соображений
«низкой зарплаты как фактора более низкой себестоимости отечественных товаров
для конкуренции на мировых рынках»;
·
конкурсы
на замещение должности — не фикция; работодатели, платящие высокую зарплату
своим работникам, благодаря реальным конкурсам могут «держать их в тонусе» и
следить за предложениями на рынке труда; сами работники становятся реально
заинтересованы в поддержании уровня своей квалификации и могут подавать заявки
на более предпочтительные рабочие места, в том числе, в других городах;
2. На основе
достигнутого консенсуса между обществом, правительством и бизнесом повсеместно
должно быть реализовано правило: квалифицированный труд на основе качественного
образования оплачивается высоко (пусть ниже, чем в Европе и США, но не в
разы и не на порядки). Вполне обсуждаемо законодательное закрепление высокой
«нижней планки» зарплат, причем, в связке с уровнем образования (успешный опыт
Сингапура и др.).
3. Поскольку
высокие зарплаты в бюджетной сфере возможны лишь при сокращении рабочих мест, требуются
программы поэтапного вывода большинства бюджетных учреждений в сферу частного
бизнеса. Поскольку наиболее болезненной такая операция будет для армии сокращаемых
бюджетников, необходимы государственные программы субсидий для переподготовки,
ориентированной на потребности рынка труда.
4. Формирование
рейтингов учебных заведений по каждой специальности, в которых
престижность вуза прямо соответствовала бы качеству подготовки,
приспособленности специалистов к потребностям рынка труда. Работа по оценке
реального качества образования в вузах должна быть передана от государственных
инспекций (где неискоренима коррупция) профессиональным гильдиям, тесно сотрудничающим
с представителями работодателей.
5. Контроль за
проведением открытых конкурсов в бюджетной сфере, по крайней мере, на
высокооплачиваемые должности. Пропаганда и стимулирование таких конкурсов в
сфере бизнеса. Непременный учет качества полученного образования,
переподготовки и повышения квалификации при рассмотрении заявок.
6. Создание условий
для развития новых областей деятельности и появления новых рабочих мест благодаря реализации геоэкономических стратегий (см.
ниже).
Геокультурное положение. Ситуация России
в этом плане не столь опасна и угрожающа, как дальнейшее снижение ее
геоэкономического статуса и геополитического влияния, тем не менее следует
указать на три направления развития, которые почти не используются, хотя
потенциал для продвижения есть.
Первое
важнейшее обстоятельство состоит в том, что за пределами России, как в ближнем,
так и в дальнем Зарубежье проживает многомиллионная российская диаспора,
которая до сих пор практически не задействована в стратегиях национального
развития. Почему-то мы считаем естественным и нормальным, что евреи всего
мира помогают Израилю, американские, канадские и европейские армяне — Армении,
китайцы, живущие теперь практически везде, — Китаю и т.д. В то же время,
русские и первой (революционной), и второй (послевоенной), и третьей
(перестроечной) и четвертой (эпохи открытых со стороны России границ) волн
эмиграции, представители русскоязычного населения в Ближнем Зарубежье скорее
настороженно и даже отчужденно относятся к происходящему на исторической Родине
и почти никак не поддерживают ее. Соответственно, первый геокультурный вызов
России — мобилизовать человеческий потенциал российской диаспоры, причем
на месте проживания и для задач, которые будут обсуждены ниже.
Вторым
обстоятельством является глубокий разрыв между нашими высокими геокультурными
амбициями (тысячелетняя культурная традиция, великая классическая литература,
музыкальное, художественное, балетное, театральное и кинематографическое
искусство, мирового класса наука и т.д.) и почти полной дистрофией в
распространении и пропаганде этих ценностей за рубежом. Между прочим, в данном
случае ничего выдумывать не надо, поскольку образцы «мягкой», но очень
эффективной культурной экспансии имеются. Можно смело ориентироваться на
опыт Германии и Франции в организации за рубежом центров изучения,
соответственно, немецкой и французской культуры и языков, выделение стипендий и
грантов молодым зарубежным исследователям (образцы для подражания: Институт
Гете, Фонд Гумбольта и т.д.).
Третьим
обстоятельством является ситуация глобальной агрессивной экспансии американской
культуры, естественная реакция почти всех остальных культур, выражающаяся в
росте национализма, почвенничества, фундаментализма и изоляционизма. Это дает
большие, пока неиспользуемые, возможности укрепления Россией собственных
геокультурных позиций. Дело в том, что каждой культуре весьма трудно (если
вообще возможно) выстоять перед мощью американской культурной экспансии,
обеспеченной мощной экономической и геополитической поддержкой. Рано или поздно
будет создан единый фронт культурной оппозиции (возможно, антиглобализм
является его предвестником). Позиция инициатора создания и лидера такой
международной культурной коалиции под флагом полицентризма и
мультикультурализма пока свободна. В коалиции с Францией и Германией,
Китаем и Индией, Бразилией, Мексикой и Канадой, арабским миром и Турцией,
Россия может и должна занять вполне достойное место в этом новом клубе мировых
культурных центров, противостоящих глобальной культурной унификации по
американским образцам.
Геоэкономические
и геокультурные стратегии России для XXI века
1 шаг. Превращение России в центр
пересечения трансконтинентальных коммуникаций. Идея была высказана академиком Моисеевым в
начале 1990-х гг., затем развернута в работе [Розов, 1997], теперь хорошо
осознана правящими кругами и практически стала общим достоянием (см. последнее
Президентское Послание). На этом пути, прежде всего, следует инициировать
обсуждение глобального проекта — соединения Европы и Японии-Кореи-Китая
"мостом" современных скоростных транспортных линий и коммуникаций,
способствовать росту мощи крупных российских транспортных центров
(первоначально — по линии Транссиба), которые должны войти в ряд ключевых
коммуникационных узлов всей Евразии, особенно в сфере смешения и страхования
грузов.
Реализация именно транспортной стратегии
будет толчком, запускающим «естественные» процессы развития и дающим широкий
спектр возможностей для новых стратегий. Кроме того, транспортная индустрия и
сопутствующие сферы (строительство, производство транспортных технологий,
складирование, страхование, юридические, информационные услуги и т.п.) дадут
новые рабочие места, что необходимо при сокращении бюджетной сферы.
2 шаг. Используя интерес стран «ядра»
(прежде всего, ведущих стран Европы), создать в региональных центрах России
плацдарм для экономической экспансии в растущие, нуждающиеся в энергии и
средствах производства, азиатские страны. На европейский рынок, как известно, с продукцией нашего
машиностроения протолкнуться почти невозможно, а в будущем будет еще труднее.
Продолжающийся демографический рост в Китае и других странах Азии непременно
приведет к росту потребности в рабочих местах, прежде всего — в технологических
линиях для трудоемких производств, энергии и сырье. К данному этапу также
следует отнести создание основной массы перерабатывающих предприятий. Формула
проста: капиталы, технологии, менеджмент и налаженные каналы сбыта —
европейские (иногда — американские и японские), рынки сбыта — азиатские,
производственные площади, предпринимательская инициатива, транспортные услуги,
рабочие руки и налоги — российские.
3 шаг. В союзе с Европой
научно-технологическая, образовательная и информационная экспансия в Азию как
трамплин в ядро мир-экономики. Хорошо известно, что для проникновения в высший уровень
геоэкономической иерархии — в ядро мир-экономики — необходимо "в
нужное время заняться нужным делом", т.е. сделать ставку на наиболее
перспективные отрасли деятельности и выйти с новой продукцией на уже готовые их
воспринять рынки.
Также нет никакого секрета в том, что
наука, наукоемкие технологии, информация, коммуникации и образование являются
именно такими перспективными областями в течение последних десятилетий.
Современное экономическое доминирование Америки во многом связано с тем, что
американцы с заметным успехом, сознательно и открыто работают над тем, чтобы
сделать свою страну чуть ли не монопольным центром фундаментальной науки,
международных образовательных услуг и современных (спутниковых и компьютерных)
коммуникаций.
В одиночку в этих областях Россия с
заморским гигантом конкурировать не в состоянии. Зато помочь в такой
конкуренции европейцам, в принципе, вполне по силам. Здесь речь идет о таком
объединении потенциала российской и европейской науки, о кооперации российских
вузов с ведущими вузами Европы и Америки, чтобы удовлетворять соответствующие
потребности поднимающейся Южной и Восточной Азии.
Конкретно, речь идет о необходимости новых
европейско-российских программ прокладки оптоволоконных кабелей и налаживания
спутниковой связи для всей Евразии, взаимопомощи российских и европейских вузов
в конкуренции с США на мировом рынке образовательных услуг, создания сетей
телекоммуникации и информационных ресурсов во всех сферах науки, технологии,
коммерции, культуры, образования, организации сети европейско-российских
научных центров.
Ситуация и
перспективы регионального развития
Российские просторы — вызов превращения
«антиресурса» в фактор роста. Экономистам хорошо известно, что обширность
российской территории при слабости коммуникаций является «антиресурсом»: долгая
и дорогая доставка существенно снижает конкурентоспособность российской
продукции как для внешнего, так и для внутреннего рынка.
Однако трудности
такого рода превращаются в факторы роста, если их рассматривать как сферу
высокого устойчивого спроса на развитие коммуникаций и найти пункты возможного
сочленения экономических интересов.
Кроме очевидной
необходимости прокладки магистрального пути сухопутного соединения Европы и
Китая (с Кореей и Японией), нужно также учитывать интерес мировых рынков к
природным ресурсам Восточной Сибири и республик Средней Азии, а также
непременный рост интереса к доставке европейской, японской, американской и
южноамериканской продукции в густонаселенные районы Средней Азии. Иными
словами, принятый приоритет развития дорожной сети России должен быть понят,
спроектирован (а возможно и частично профинансирован) как важная часть
континентальной и даже мировой транспортной сети.
Обширные
российские пространства (особенно в азиатской части страны) следует
рассматривать в контексте задыхающейся в тесноте Европы: здесь достаточно места
для новых дочерних производств, постройки жилья и организации интенсивного
сельского хозяйства.
Преодоление демографического дисбаланса. Проблема,
оставшаяся с советских времен (основное население — в европейской части и на
юге страны, а основные природные богатства — в Сибири) становится острее в
связи с вымыванием населения из Дальнего Востока, с районов Крайнего Севера и
Восточной Сибири.
Эта
неблагоприятная демографическая тенденция становится особенно грозной
геополитически в контексте бурного демографического и экономического роста
северных районов Китая (в Приморье, Благовещенске и Чите местные жители
сообщают: китайцы простодушно сознаются, что строят там много, качественно и с
удовольствием, потому что в будущем это будет их земля и их города).
Оптимальное
решение проблемы: создание благоприятных условий (дочерние европейские
производства, рабочие места и жилье) по линии Транссиба, государственная
поддержка переориентации миграционных потоков в эти места с Севера и
русскоязычного населения из Ближнего Зарубежья.
Видимо, пора
признать ошибочность стародавней советской политики на постройку больших
городов на Севере (особенно в свете неуклонного выравнивания внутренних и
мировых цен на энергию, очевидно неблагоприятного воздействия полярной ночи на
детское развитие и вообще человеческое здоровье) и делать ставку на вахтенный
метод. Демографическое давление со стороны Китая следует использовать именно в
этом плане, жестко ограничивая переселение и сельскохозяйственное освоение
китайцами приграничных российских земель.
Экономическая и культурная децентрализация.
Внутрироссийский полицентризм, опережающее развитие регионов давно стали общим
местом в политической риторике, однако разрыв между бурно растущей столицей (по
всем параметрам) и застоем, угнетенным состоянием большинства провинций только
увеличивается. Идут подспудные процессы скупки региональных предприятий
московскими финансово-промышленными группами. Переломить ситуацию может только
комплекс мер, в основе которых должны стоять ставка на экономическую
самостоятельность регионов (при соответствующем снижении перераспределительной
роли Центра), реальная борьба с московским монополизмом, государственная защита
региональных банковских систем, акцент на самостоятельном включении регионов в
мировую экономику и культурное взаимодействие.
Интеграция российских регионов в мировую
экономику в статусе полупериферии. Крупные российские города по своему потенциалу
вполне могут обрести статус полупериферии в соседствующих секторах мировой
экономической системы. Это означает двойную направленность:
1) налаживание
взаимовыгодных связей с «ядром» (города европейской России — с экономическими
центрами Западной Европы, города Дальнего Востока — с Японией, США и Южной
Кореей, города Урала и Сибири — с Европой и США);
2) планомерная экономическая
экспансия российских региональных центров в странах СНГ и растущих азиатских
экономиках, речь идет, прежде всего, о налаживании каналов сбыта продукции
российских (в том числе дочерних по отношению к европейским и американским)
предприятий, продуктов переработки российского сырья.
Пример конкретизации геоэкономических
стратегий
для регионального центра — случай Новосибирска
1 шаг, 5-7
лет
Превращение Новосибирска в ключевой
транспортно-информационный узел Северной Азии. Для этого требуется, как минимум,
следующее:
·
постройка вначале
одного, а затем нескольких взаимосвязанных терминалов с современными
технологиями погрузки-разгрузки и смешения грузов; основу терминала должны
составлять железнодорожные линии и автотранспорт, но с легким и дешевым
доступом к речному порту и авиаперевозкам;
·
поощрение появления в
Новосибирске нескольких крупных картелей, каждый из которых объединяет
транспортные, складские, информационные, страховые, юридические функции, а
также берет полную ответственность за безопасность грузов и перевозок;
·
предоставление городом
максимальных удобств, безопасности и информационной открытости для оптовой
торговли и транзитных перевозок; жесткая борьба с транспортным рэкетом;
сведение к минимуму государственных поборов на дорогах; нахождение путей такого
материального поощрения милиции, автоинспекции и т.д., чтобы выгоднее было
сохранить свое рабочее место, чем обирать проходящий транспорт; Новосибирск
должен стать самым привлекательным узлом для транзита и доставки грузов, а не
наоборот;
·
развертывание
производства малых грузовых автомобилей (оптимальный путь — дочерние по
отношению к европейским предприятия по сборке), поощрение того, чтобы
внутригородские перевозки между терминалами и узлами остальных 3-х транспортных
линий (железная дорога, река, воздух) были как можно более оперативными и
дешевыми; принцип простой — зарабатывать не за счет высокой цены перевозок, а
за счет привлечения грузов и увеличения объема услуг;
·
подготовка высококвалифицированных
специалистов по международным перевозкам (экономика, технология смешения
грузов, правовое обеспечение и страховки, информация и реклама);
·
открытие сети
представительств Новосибирского транспортного узла в главных портах и крупнейших
промышленных центрах Европы и Азии;
·
инициирование обсуждений
по привлечению инвестиций в строительство "моста" современных
коммуникаций из Европы в Китай (скоростная железная дорога, автобан с
развязками, оптоволоконные кабели, газопровод и т.д.);
·
постройка дочерних
европейских заводов по производству "дальнобойных" грузовиков;
создание условий для развертывания транспортных фирм международных
автоперевозок.
2 шаг. 7-12 лет
Превращение Новосибирска в крупнейший финансовый
центр Северной Азии и форпост Западной Европы для конкуренции на азиатских
рынках технологий. Для
этого требуется, как минимум:
·
введение обязательного
страхования перевозок, личного транспорта, жилья, дорогостоящего имущества при
одновременном строгом контроле за выполнением страховыми компаниями своих
обязательств; рост страховой деятельности в городе — это всегда аккумуляция
средств, что означает рост города как финансового центра;
·
подготовка и
осуществление "жилищного бума" в Новосибирске на основе ипотечной
системы и соединения интересов городской администрации, финансовых центров,
земле- и домовладельцев, городского бизнеса, строительных компаний и широких
слоев нуждающихся в жилье (см. об этом детальнее [Розов, 1997]).
·
постройка своего
"сити" — комплекса высотных домов, связанных между собою переходами
(по образцу Миннеаполиса и др.) и снабженных всей современной инфраструктурой
бизнеса и услуг;
·
подготовка
высококвалифицированных специалистов в области международных финансов и
международного экономического права;
·
создание приоритетных
условий для тех банков (как местных, так и филиалов московских, зарубежных
банков), которые инвестируют в местную промышленность и инфраструктуру;
·
детальное изучение
потребностей и перспектив спроса на технологии и полуфабрикаты на рынках Азии
(прежде всего, Китая); поиск европейских "патронов" и инвесторов;
постройка в Новосибирске дочерних европейских предприятий по переработке
среднеазиатских и восточносибирских ресурсов и производству технологических
линий, электрических машин, оптики станков и полуфабрикатов для азиатских
предприятий, наукоемкого оборудования для атомных станций, систем вооружений и
т.д.;
3 шаг. 12-25 лет
Превращение Новосибирска в центр освоения новых растущих рынков — потребностей стран Азии в научно-технологических, образовательных и информационных услугах.
Научный и технологический потенциал для этого есть уже сейчас. Осуществление первых двух шагов позволит, с одной стороны, аккумулировать средства для кардинального расширения материальной базы науки, образования, технополисов, с другой стороны, завоевать необходимый международный престиж как основу зарубежного спроса на соответствующие сферы деятельности.